Симфония для пяти струн (СИ) - Страница 44

Значит, всё. На улице бушует гроза — катраль вернулся в своё естественное состояние, покинув телесную оболочку. Не случилось ничего страшного. Точнее, почти ничего… Просто он лишился лучшего друга. А ещё погибла замечательная, очаровательная девушка, никому в своей жизни не причинившая вреда.

Закрыв глаза, — так было проще сдержать непрошеные слёзы, — осунувшийся и разом будто постаревший творец чётко, в подробностях, отвечал на все вопросы, задаваемые следователем тихим, мрачным тоном. Об одном он только умолчал — об истинной природе Карта Аля. Незачем было об этом рассказывать, да и какой смысл — теперь?

Расспросами и уточнениями его донимали долго, несколько дней. Тела саены Лиел так и не нашли, но ни у кого не вызывал сомнений тот факт, что она погибла. Просто Великая река очень редко возвращает то, что попало в её волны, храня в себе несметное количество тайн.

Если бы не Олея, Сарк бы, как он подозревал, впал в глухую депрессию и отчаянье. Он и представить не мог, насколько привязался к этому психопату загадочного происхождения. Внезапно стало ясно, что Карт был, пожалуй, единственным его другом. Приятели-то были, а вот друзей вдруг не оказалось…

То же самое можно было сказать и о совершенно убитой горем девушке. Она давно уже воспринимала Ау как свою сестру, и такой удар очень подкосил её. Яркая и задорная, Оли потускнела и посерела, оживая только рядом с любимым мужчиной.

А в отделе Важных дел Руки Гармонии царила деловая суета. Совершенно нормальная на взгляд постороннего человека. Стало больше работы, добавилось новое важное дело, всё просто и правильно. И только человек, часто заходивший туда, отметил бы разительную перемену, и, возможно, ужаснулся бы.

Уже очень, очень давно в этом отделе не было смертей. Во всяком случае, на памяти ныне действующих работников. И прощать подобного никто не собирался. Пусть синеглазый демон и был необщительным одиночкой, но к нему привыкли, он стал неотъемлемой частью небольшой дружной семьи, и без него было пусто.

Сосредоточенные же лица с головой ушедших в работу следователей, едва ли не поселившихся на рабочих местах, мечущихся по городу с раннего утра до позднего вечера, не сулили ничего хорошего пока ещё неизвестным убийцам.

Часть Вторая. Резонанс

Сон был странный. Страшный и завораживающе прекрасный одновременно. Щекочущий нервы сумбур из впечатлений и ощущений.

Безучастная ко всему темнота, наполненная криками боли и грохотом взрывов. Синие, как умытое грозой вечернее небо, глаза на размытом, будто схематичном лице — неоконченный рисунок на сером холсте. Ощущение полёта — или падения — и снова крики. Отчаянные, испуганные, на разные голоса. Зовущие кого-то несуществующего, просящие о помощи, злые, приглушённые, детские. Вдруг закричал весь огромный город, разом, как по команде. Солёные, пахнущие железом брызги, бьющий по нервам ужас не желающей разрушаться гармонии.

А потом был долгий, очень долгий полёт, наполненный почти болезненным наслаждением от чувства разрушительной, безграничной свободы. Огромная белая птица с поэтичным именем «вечный странник», парящая над тягучими водами Великой реки, несла весть о буре, ступающей следом за ней. О напоённых электричеством тяжёлых грозовых тучах, влекомых штормовым ветром, и высоких изменчивых горах, сотканных из чёрной воды.

— Ау, очнись! — кто-то осторожно потряс меня за плечо, и сон, пугающе реалистичный, вдруг растаял, оказавшись простым сном. Я растерянно открыла глаза и села, оглядываясь.

Холодный каменный пол, отполированный до зеркального блеска; наверное, мраморный. Вокруг, судя по ощущениям, очень просторное пустое помещение, но разглядеть его не получается; окружающую темноту не в силах разогнать свет крошечных огоньков. Светлячки эти были вмурованы в пол на расстоянии в несколько шагов друг от друга, и эта тонкая сетка застилала пространство пола, докуда хватало глаз.

— Где мы? — я с искренним удивлением обернулась к будившему меня Карту. Опомнившись, поспешила опустить взгляд. Это далось на удивление легко. — И почему? И как мы тут оказались? И что делать, если вы… ты сейчас, ну, сорвёшься…

— Стой, стой, помедленнее, — оборвал мой поток вопросов живой ветер. — Во-первых, сорваться я уже не должен, — он несколько нервно хмыкнул. — Одного раза хватило. Что последнее ты помнишь? — уточнил он. Я задумалась.

— Ну, помню, как в Храм пришла. Там был смотритель, очень обаятельный мужчина. Он показал мне алтарный камень — я и не предполагала, что он такой огромный на самом деле! — а потом мы пили кофе. Вкусный, кстати! А потом… честно говоря, не помню, — я смутилась.

— Обаятельный, — с непонятной интонацией вздохнул Аль. — Ау, ты, конечно, извини, но твоё умение разбираться в людях воистину ужасно.

— Почему? — опешила я. — Что, тот мужчина… как же его… А! Тар Тавьер! Это он нас сюда притащил?

— Вряд ли, — Карт снова вздохнул, поднимаясь на ноги и протягивая мне руку. Тут только я обратила внимание, что внешний вид следователя оставляет желать лучшего: взъерошенная шевелюра, исцарапанное бледное лицо, изорванная грязная одежда, в прорехах которой виднелись тёмные пятна, определить происхождение которых в рассеянном свете было затруднительно, но возможных вариантов было немного.

— Что случилось? Ты не ранен? — встревожилась я.

— Нет, пустяки, — отмахнулся он. — Пойдём, надо найти выход. Должен же он здесь быть…

— Кто пришёл к нам этой ночью, кто незваный этот гость? — вкрадчиво пропел где-то совсем рядом красивый, хорошо поставленный бархатистый мужской драматический баритон. Я испуганно шарахнулась, вцепляясь в рубашку спутника обеими руками. Он крепко обхватил меня за плечи, настороженно оглядываясь.